Наше очень давнее регулярное дружеское общение с Александром Евгеньевичем на территории 3-го этажа правого крыла ФИАН позволяет мне вспомнить как о целом ряде событий из творческой жизни Александра Евгеньевича, так и о многих чертах его очень нестандартной личности. Разговаривать с ним было всегда интересно и очень полезно для выполнения проводившихся мной лично и моими соратниками самых разнообразных экспериментальных исследований. При этом всегда чувствовалась его искренняя доброжелательность при высоком уровне теоретических, экспериментальных и организаторских потенциалов. И отнюдь не случайно, а скорее даже со значительным опозданием ему было присвоено звание академика только в 1987 году.

Его основная деятельность была направлена на развитие физики взаимодействия частиц высоких и очень высоких энергий. Хорошо запомнилось его теоретическое исследование уникального эффекта, состоящего из частичной экранировки близко вылетевших электрона и позитрона, рождаемых гамма - квантами достаточно высоких энергий и очень важного для адекватной интерпретации показаний детекторов частиц.

Очень важным оказалось далее руководимое им экспериментальное изучение на Памире группой молодых научных сотрудников в лице Зацепина В.И., Нестеровой Н.М. и Тукиша Е.И. процесса черенковского излучения частиц широких атмосферных ливней, которое началось в середине 50-х годов вскоре после нашей с В.И. Гольданским теоретической публикации на ту же тему, но, судя по всему, совершенно независимо от нее.

Но, безусловно, самым крупным его экспериментальным достижением было совершенно неожиданное, совместное с Сергеем Николаевичем Верновым открытие внешнего радиационного пояса Земли, происходящего путем захвата электронов солнечного ветра земной магнитосферой. Дело в том, что вначале подозревали чисто методический эффект "затыкания" счетной аппаратуры, имевшей ограниченный динамический диапазон. Практически одновременно и столь же неожиданно состоялось обнаружение американским физиком Ван Алленом внутреннего радиационного пояса Земли, связанного с совсем другим явлением, а именно - с выбросом за пределы атмосферы нейтронов, рождаемых в атмосфере в процессах электронно-ядерных каскадов. Открытие Вернова и Чудакова было отмечено присуждением им Ленинской премии 1960 года. Кстати, о необходимости возобновления традиции присуждения Ленинских премий как высших правительственных наград в нашей стране высказался совсем недавно наш новый Нобелевский лауреат Жорес Иванович Алферов. Правда, я лично считаю, что открытие радиационных поясов Земли было бы вполне достойно присуждению всем троим физикам также Нобелевской премии как знака международного научного признания большого вклада в науку и наших российских ученых.

Из крупных организаторских достижений Александра Евгеньевича нельзя не упомянуть о создании и научном руководстве крупной научной станции в горах Баксана, на которой очень успешно сочеталась регистрация частиц широких атмосферных ливней на поверхности горы (так наз. EAS - ТОР) с регистрацией мюонов высокой энергии в глубоком подземном тоннеле. Большую помощь в этом очень трудном деле оказывал ему Александр Владимирович Воеводский. И неудивительно, что преждевременную кончину Воеводского Александр Евгеньевич переживал крайне тяжело, и этому я был грустным свидетелем во время траурной процедуры прощания с Воеводским.

Очень важным для деятельности Отдела космических излучений ФИАН была активная поддержка Александром Евгеньевичем и обсуждение с ним по существу проекта так наз. INCA (ионизационного нейтронного калориметра), главным инициатором которого явился у нас в ФИАНе Александр Поликарпович Чубенко, собравший вокруг себя большую группу, сотрудников. Наша деятельность в осуществлении этого проекта началась с калибровки прототипа соответствующей установки в сравнительно небольшом масштабе на ускорителе в Протвино, а далее - путем подготовки ее баллонного варианта для запуска в высокие слои атмосферы и в окончательном варианте - путем запуска достаточно светосильной установки на одном из доступных искусственных спутниках Земли.

Говоря о важных направлениях организационной деятельности Чудакова, хочется, прежде всего, упомянуть о возглавлявшемся им Проблемном совете по космическим лучам. И хотя в этом деле ему активно помогал Юрий Иванович Стожков, но главной движущей силой был, бесспорно, Александр Евгеньевич, который ставил на обсуждение совета наиболее актуальные и значимые проекты, не слишком сильно выходящие за рамки наших технических и финансовых средств. К нашему великому огорчению последний период жизни Чудакова был омрачен состоянием его глубокой душевной депрессии, в чем мне лично пришлось убедиться при посещении его в академической больнице в Узком. Его даже трудно было узнать, настолько он был заросшим бородой и пребывал во сне, так что мне осталось только побеседовать с его супругой Мариной Николаевной. Увы, это было мое последнее свидание с этим незаурядным и высоко талантливым ученым.

А вскоре все мы узнали о кончине Александра Евгеньевича и собрались в Колонном зале ФИАН для участия в крайне печальной процедуре окончательного прощания с ним. О крупнейших научных заслугах академика А. Е. Чудакова говорили многие из выступавших, в том числе директор Института Ядерных Исследований академик Виктор Анатольевич Матвеев и директор Объединенного Института Ядерных Исследований академик Владимир Георгиевич Кадашевский. А после этого оставалось принять участие еще в процедурах похорон и поминках по усопшем. И во время этих горестных процедур выступали очень многие, хорошо знавшие Александра Евгеньевича ученые из самых разных научных учреждений.

Жданов Г.Б