Теплая осень 1953 года. Начало осеннего семестра. В Москву из высокогорной экспедиции досрочно приехал Александр Евгеньевич Чудаков – умер отец. Возвращаться в экспедицию под занавес не имело смысла и Александр Евгеньевич остался в Москве.

В этом году на преддипломную практику к Александру Евгеньевичу были направлены два студента набора 1950 года – Беляев Всеволод Андреевич и автор настоящих воспоминаний, оба студента кафедры космических лучей физического факультета МГУ (В.А. Беляев вскоре перешел на работу в институт атомной энергии имени И.В. Курчатова, Лауреат Ленинской премии). Собственно идти к Александру Евгеньевичу Чудакову меня сагитировал В.А. Беляев, который откуда то узнал, что Александр Евгеньевич очень умный и эрудированный человек, к мнению которого прислушиваются даже академики (в то время А.Е. Чудаков был кандидатом физ. мат. наук).

Александр Евгеньевич Чудаков на самом деле оказался очень приветливым и даже в какой то мере стеснительным человеком. Он не делал различия между людьми в зависимости от их ранга, ко всем относился одинаково.

Это были замечательные дни Александр Евгеньевич учил нас основам физики космических лучей, методом измерений и пониманию физике вообще, делился своими грандиозными планами по созданию принципиально новых установок. Именно в эти годы Александр Евгеньевич предложил использования ионизационного свечения для регистрации космических лучей сверх высоких энергий. Коэффициент перехода энергии заряженных частиц в свет, который можно регистрировать посредством ФЭУ крайне мал. Это было показано на ? – частицах В.А. Беляевым, а на ? – частицах мною (обе работы не опубликованы). Однако наши измерения доказали, что, несмотря на незначительность ионизационного свечения, его интенсивность достаточна для регистрации космических лучей сверхвысоких энергий даже с помощью техники, выпускаемой в середине 20 века. А.Е. Чудаков также предпринял попытку регистрации g - излучения от возможных дискретных источников. И вообще в голове Александра Евгеньевича было огромное количество совершенно новых для того времени идей. И все это перемежалось интересными воспоминаниями, решением нетривиальных задач на логику и сообразительность.

Александр Евгеньевич не чурался никакой работы. Например, во время Великой Отечественной Войны ФИАН находился в эвакуации в Казани. Когда произошла обратная дислокация, в Казани остался старенький газовский грузовичок, который надо было перегнать в Москву. За решение этой задачи, в виду отсутствия водительского состава в то время в ФИАНе, взялся Александр Евгеньевич, который получил водительские права еще до войны. Александр Евгеньевич говорил, что особенно много неприятностей ему доставили покрышки, все “лысые”. Их приходилось монтировать и латать камеры через несколько километров.

Особое место по своей яркости, элегантности решения занимает эксперимент, выполненный на ИСЗ-3 (май 1958 г.) с помощью небольшого сцинтилляционного счетчика. Был цейтнот, на изготовление прибора можно было затратить 2 – 3 месяца, включая градуировки, испытания и т.д. Испытания на температурный дрейф приходилось делать простейшим образом – на ночь (минусовые температуры) прибор выставляли на улицу, перед форточкой, а ночную температуру “за бортом” узнавали по средством информации метеобюро. Значительные трудности представляли градуировки прибора и обеспечение стабильности его показаний во времени. Конечно, были ограничения по весу. Штатного питания для прибора вообще не хватило и пришлось прибегнуть к батарейному питанию, что требовало суровой экономии электроэнергии. Основу прибора составляли кристалл NaI(Tl), ФЭУ и сопутствующая электроника. В целях экономии электроэнергии для измерения анодного и катодного токов были применены неоновые “лампочки”, которые не требовали никакого питания, а срабатывали от накопленного заряда. Была построена также цепочка измерения темпа счета частиц, создающих энерговыделение в кристалле NaI(Tl) выше некоторого. В результате был создан миниатюрный прибор, позволяющий отделять электроны от протонов и других заряженных частиц и определять их интенсивность (протоны и другие тяжелые частицы создавали в кристалле большую вспышку света по сравнению с электронами, что приводило к различию в соотношении токов анода и динода за счет насыщения ФЭУ).

Прибор был своевременно поставлен на борт ИСЗ-3, исправно работал в полете, что позволило открыть внешний радиационный пояс и определить состав заряженных частиц в области экваториальных широт. Все это время А.Е. Чудаков часто ездил на полигоны, интересовлся подготовкой космофизических экспериментов в нашем институте, принимал активное, творческое участие в семинарах. Однако с течением времени его интересы все больше перемещались в сторону изучения нейтрино и постепенно Баксан все больше и больше привлекал к себе внимание А.Е.Чудакова.

Вот таким замечательным ученым и человеком был Александр Евгеньевич Чудаков и многие его идеи являются актуальными и в настоящее время.

Горчаков Е.В.