Александр Евгеньевич Чудаков и я начали работать в ФИАН'е почти одновременно (1946 г.). Однако, в самом начале нашей деятельности у каждого из нас сформировались различные научные направления. В то время как я исследовал широкие атмосферные ливни, - А.Е. вместе с С.Н.Верновым и В.А.Хволесом занимались изучением космических лучей с помощью установок, установленных на ракетах. В то время царила обстановка патологической секретности и даже сам факт связи работ А.Е. с ракетами я узнал случайно, а тем более практически нечего не знаю о существе этих работ. Думаю, что в первое время эти работы имели методический характер. Но именно в то время (рубеж 40-х и 50-х годов) А.Е. сделал прекрасные теоретические работы: ослабление ионизации - результат интерференции, вызываемой рожденных парами частиц (эффект Чудакова) и сформулировал теорию этого эффекта. Отмечу, что в настоящее время эффект Чудакова (интерференция ионизации) приобрел большой интерес при изучении множественного образования частиц на ускорителях. Он также обнаружил переходное излучение, предсказанное ранее В.Л.Гинзбургом и И.М. Франком.

Однако, лаборатории космических лучей А.Е. принес наибольшую пользу двумя факторами: исключительно глубоким проникновением в суть физики исследуемого явления и своей любовью к методическим разработкам.

Если первый фактор превращал семинары в дискуссионный клуб и способствовал ответу на вопрос: "что есть физика данного явления?", то второй стимулировал увлечение сотрудниками методическими разработками. Эту страсть А.Е. сохранил почти до конца дней своих. Пару раз, заходя в его лабораторию, я видел, как академик А.Е.Чудаков, вооружась соответствующими приборами, лично участвовал в наладке приборов. Вероятно, такая непривычная для академика ситуация - результат "генетического кода" рода Чудаковых. (Известно, что отец А.Е., Евгений Алексеевич Чудаков, был выдающимся конструктором автомобилей).

Однако, по моему мнению, наибольшее достижение А.Е, связано с запуском искусственных спутников (конец 50-х). Хотя с советской стороны участвовало несколько физиков, мне представляется, что наибольший вклад в разработку аппаратуры принадлежит А.Е. Как известно, в цикле этих работ в ноябре 1957 г. удалось обнаружить существенное увеличение интенсивности космических лучей на высотах ~ 500 км (открытие радиационных поясов). Однако, окончательную интерпретацию этого возрастания предложил Ван Аллен. На мой взгляд, открытие радиационных поясов является наиболее выдающимся достижением в физике космических лучей за все послевоенные годы и, безусловно, заслуживает Нобелевской премии, которая, однако, никому не была присуждена.

Я не раз задавал А.Е. вопрос: почему он не предпринял никаких шагов для того, чтобы ликвидировать эту несправедливость? И получал неизменно один и тот же ответ: «Нужно выяснять состав основных участников этой работы и заниматься интригами с Нобелевским комитетом. А когда же тогда заниматься физикой?». Для справки я поясню, что Нобелевская премия присуждается коллективу, состоящему не более, чем из 3 человек, а привести примеры неправедных решений Нобелевского комитета можно достаточно много. (Вспомним, например, неприсуждение премии Л.И.Мандельштаму и Г.С.Ландсбергу за открытие комбинационного рассеяния).

Перейду от науки к очертанию абриса личности А.Е. Он, также как и я, страдал одной и той же «болезнью» - индивидуализмом. Настолько мне известно, у него вне семьи не было близких друзей. Именно это качество, вероятно, сблизило нас и мы летом 1955 г. совершили увлекательнейшее путешествие на байдарках по реке Угре, впадающей в Оку, когда я окончательно убедился в высочайших моральных качествах А.Е.

Последняя крупная работа А.Е. в ФИАН'е было обнаружение и изучение черенковского излучения широких атмосферных ливней. В рамках этой работы он разработал методику регистрации g-квантов высокой энергии.

В 1960 г. наши пути разошлись. Он перешел в Институт Ядерных Исследований АН, где в Баксанском ущелье при его участии была построена крупнейшая в СССР подземная лаборатория для изучения космических мюонов и нейтрино больших энергий. Основные темы работ последующих разработок, в которых принимал участие А.Е, были: изучение нейтрино высоких энергий, включающих задачи: осцилляции нейтрино и структура центральных областей Солнца и изучение центральных областей широких атмосферных ливней. По-моему, не вполне профессиональному мнению, эти две сложнейших задачи, несмотря на значительный прогресс, не получили окончательного решения.

Хотя направления наших работ существенно разошлись, А.Е, всегда проявлял жгучий интерес к более общим вопросам, которыми я занимался последние годы: космология, структура физического вакуума, космические гамма-всплески. Беседы были весьма интересны и полезны и для меня. И я всегда буду ему признателен за внимание к моим работам.

И.Л.Розенталь